What is the West?

Guy Sorman

Что такое Запад?

Ги Сорман

PARIS -- Everyone everywhere has by now heard about the “clash of civilizations.” This Samuel Huntington concept has become universal. In the 1950’s, the French economist, Alfred Sauvy had a comparable success with the expression “third world.” One reason these phrases gain wide acceptance is their lack of clear definition. The “clash of civilizations,” basically the West against the rest, is supposed to describe the world as it is. In reality, the West is vague enough to include a vast array of areas without describing their unifying characteristics.

ПАРИЖ – Сегодня все слышали о "столкновении цивилизаций". Эта концепция Самюэля Хантингтона стала универсальной. В 1950-х годах французский экономист Альфред Сови имел сопоставимый успех с выражением "третий мир". Одна из причин, почему эти фразы находят широкое признание, заключается в отсутствии у них четкой формулировки. Выражение "столкновение цивилизаций", а именно Запад против остального мира, казалось бы, должно описывать мир, как он есть. На самом деле, слово Запад является расплывчатым и включает множество элементов, без описания обобщающих их характеристик.

So what exactly is West? What does Westernization mean? Why is Japan considered Western and China not? Where does Shanghai stand? Is Russia part of the West?

Так, что же такое Запад? Что означает слово "вестернизация"? Почему Япония считается западной страной, а Китай нет? Куда относится Шанхай? Является ли Россия частью Запада?

From these uncertainties, we can conclude that the West is not a geographic entity. It probably first established itself as a mindset when the Greeks, 25 centuries ago, perceived themselves as Western versus the Oriental Persians. Since the West has lost any clear territorial basis since then, the phrase “the West” has become a universal not a local notion.

Из этой неопределенности можно сделать вывод, что Запад – это не географическое образование. Концепция Запада, вероятно, впервые возникла, когда 25 веков назад греки считали себя представителями Запада в отличие от персов, являвшихся представителями Востока. Поскольку Запад с тех пор утратил какую-либо четкую территориальную базу, слово "Запад" стало универсальным, а не локальным понятием.

To be Western or Westernized, above all, is a mindset which does not coincide with any continent, nor with any specific nation or religion. Huntington’s mistake, it seems, was to contain the West inside national borders: there is no map of the West.

Принадлежность к Западу или вестернизация (т.е. принятие западных норм и ценностей) - это, прежде всего, образ мышления, который не ограничивается определенным континентом, какой-либо конкретной нацией или религией. Ошибка Хантингтона, похоже, заключается в ограничении Запада государственными границами, тогда как карты Запада не существует.

No map can work when some Asian nations are Western (Japan, Taiwan), when non-Western groups (Muslims in Europe) live in supposedly Western countries, when some Eastern countries are partially Westernized and some Western countries (Russia) are not fully Westernized. Eventually it looks easier to define the mental borders of the West than its territorial borders.

Ни одна карта не может отразить реальную ситуацию, когда некоторые азиатские страны являются западными (Япония и Тайвань), когда незападные группы (например, мусульмане в Европе) живут в якобы западных странах, когда вестернизация частично проявляется в некоторых восточных странах и не в полной мере в некоторых западных (Россия). В конце концов, гораздо легче определить ментальные границы Запада, чем его территориальные границы.

I believe that the West is a mindset defined by three fundamental traits that cannot easily be found in the so-called Eastern civilizations: a passion for innovation, a capacity for self-criticism, and gender equality.

Я считаю, что Запад – это склад ума, для которого характерны три основные черты, которые нелегко найти в так называемых восточных цивилизациях: страсть к инновациям, способность к самокритике и гендерное равенство.

‘What is new?’ -- a personal greeting since the Hellenistic age – captures the essence of the Western mind. The non-Westerner, however, would rather place tradition above innovation. But innovation as a fundamental value explains the scientific breakthroughs of the West versus the East. It explains unavoidable conflicts with conservative non-Western societies and it also explains what we should call ‘the Westernization of the West.’

"Что нового?" – приветствие, сохранившееся с эллинистической эпохи, отражает сущность западного мышления. Человек незападного склада ума скорее поставит традиции выше новаторства. Но именно новаторство как основополагающая ценность объясняет научный прогресс Запада по сравнению с Востоком. Оно объясняет неизбежные конфликты с консервативными незападными обществами, а также то, что надо называть "вестернизацией стран Запада".

The West keeps destroying its own traditions, including its religions. The economist Joseph Schumpeter defined this process as one of “creative destruction.” The term could be applied to all walks of life in the West. Western conservatives are no less prone to creative destruction than Western liberals: conservatives, indeed, are well known for inventing traditions. Take the 19th century British Prime Minister Benjamin Disraeli, who invented most of the supposedly ancient traditions around the British monarchy. Innovation in the West seems to be a never-ending, self-transforming process.

Запад продолжает разрушать собственные традиции, в том числе свои религии. Экономист Джозеф Шумпетер назвал этот процесс "созидательным разрушением". Этот термин можно отнести ко всем сферам жизни на Западе. Западные консерваторы не менее склонны к созидательному разрушению, чем западные либералы: более того, консерваторы хорошо известны за создание традиций. Возьмем, к примеру, премьер-министра Великобритании 19-го века Бенджамина Дизраэли, изобретшего большинство якобы древних традиций, связанных с британской монархией. Новаторство на Западе кажется бесконечным самопреобразующим процессом.

Self-criticism, even more than innovation, is a defining characteristic of the West. In most if not all non-Western civilizations, pride and self love exclude self-criticism or at least the criticism of one’s civilization as such. A true Muslim or Chinese scholar cannot be defined as a true Chinese or a true Muslim by being critical of his own world. Not so in the West.

Самокритика даже в большей степени, чем новаторство является отличительной чертой Запада. В большинстве, если не во всех, незападных цивилизациях гордость и себялюбие исключают самокритику или, по крайней мере, критику в адрес своей цивилизации как таковой. Мусульманский или китайский ученый не может считаться истинным китайцем или истинным мусульманином, если он критикует собственный мир. Иное дело на Западе.

The Western scholar remains perfectly legitimate when putting to death Western values: there is no Chinese or Muslim Nietzsche claiming that his own God is dead. Is there a Chinese or a Muslim Montaigne ready to write that the “Indian savages” may be wiser than us, as Montaigne did in 16th century France?

Западный ученый сохраняет свою легитимность, даже отрекшись от западных ценностей. Так, например, не существует китайского или мусульманского Ницше, утверждавшего, что его собственный Бог мертв. Или, скажем, можно ли найти пример китайского или мусульманского Монтеня, готового написать, что "дикари - индейцы", возможно, мудрее нас, как это сделал Монтень в 16-ом веке во Франции?

Of course there must be some Chinese or Muslim Montaigne or Nietzsche, but they would not be considered beacons of their civilizations. Self-criticism, not self-love, and cultural relativism are the nuts and bolts of the Western mindset.

Конечно, среди китайцев или мусульман должны существовать свои Монтени и Ницше, но они не считаются светилами своих цивилизаций. Самокритика, а не себялюбие, а также культурный релятивизм являются главными элементами западного мышления.

The same goes with gender equality. This has not always been so. In the ancient Greek, Jewish, and Christian religions, women were perceived as inferior to men. But this notion has been contentious in the West for centuries. Nowadays, gender equality has become the norm. This is not the case in most non-Western civilizations. Some would argue that gender equality is a consequence of the modernization process, not of Westernization. This may be true, but the status of women is clearly one issue that puts non-Western Muslims into opposition to the West.

То же самое можно сказать о гендерном равенстве. Оно существовало не всегда. В древнегреческой, еврейской и христианской религиях женщины по своему положению считались ниже мужчин. Однако это было спорным вопросом на Западе на протяжении веков. Сегодня гендерное равенство стало нормой. Но это не так в большинстве незападных цивилизаций. Кто-то может утверждать, что гендерное равенство является следствием процесса модернизации, а не вестернизации. Может быть, так оно и есть, но статус женщин явно является одним из вопросов, который настраивает незападных мусульман против Запада.

If we accept the above definition of the West as a mindset, this leaves open three major questions: can the East be modernized without being Westernized? Where do we draw the line between West and East? Will the West remain Western?

Если мы согласимся с выше приведенным определением Запада как образа мышления, это оставит открытыми три основных вопроса: возможна ли модернизация Востока без его вестернизации? Где провести черту между Западом и Востоком? И останется ли Запад западным?

So far, there is no case in history of non-Western modernization; the discourse on Asian values, initially started in Singapore, is basically a political discourse. It is after retooling their mindset towards innovation and self-criticism that Asian countries have become modern.

До сих пор история не знала примеров незападной модернизации; дискурс на тему азиатских ценностей, первоначально начатый в Сингапуре, является в основном политическим. Именно после модификации своего мышления в направлении большего новаторства и самокритики азиатские страны стали современными.

This does not make them less Asian. Contemporary Koreans or Japanese remain fully Korean or Japanese but are closer to a Westerner than they would be to their own ancestors. Similarly, a modern Egyptian or a modern Saudi will be more on par with a French or an American than they would be with an ancient Arab.

Это не делает их менее азиатскими. Современные корейцы или японцы остаются корейцами и японцами, но сегодня они ближе к Западу, чем к собственным предкам. Более того, взгляды современного жителя Египта или Саудовской Аравии сегодня более схожи со взглядами француза или американца, чем древних арабов.

Does this Westernization make the Egyptian or the Saudi less authentic Arabs? Such a debate does take place within all Eastern societies, which leads us to the real clash of civilizations: all societies today are fragmented between Westernizers and non-Westernizers. This clash within civilizations on what modernization means is more significant than Huntington’s alleged conflict between geographical entities.

Делает ли вестернизация жителей Египта или Саудовской Аравии менее истинными арабами? Такие дебаты ведутся во всех странах Востока, что приводит нас к реальному столкновению цивилизаций: все общества сегодня разделены на западные и незападные элементы. Это столкновение внутри цивилизаций по поводу того, что означает модернизация, является более значительным, чем предполагаемый конфликт Хантингтона между географическими единицами.

The controversy on the essential meaning of modernization, also known as an identity crisis, does impact Western countries as well. Vast groups who live in the West, Western and non-Western fundamentalists, fight the unending Westernization process in the name of tradition. Many would like to stop the engine by using various guises like ecology or identity, but a Western society where you could not start your day by asking ‘What's new?’ would not be Western any more.

Полемика по поводу основного значения модернизации, также известная как кризис самосознания, также оказывает влияние и на западные страны. Огромные группы населения на Западе, представляющие как западных, так и незападных фундаменталистов, борются с непрекращающимся процессом вестернизации во имя традиции. Многие хотели бы остановить этот процесс, используя различные предлоги, как, например, экология или самосознание, но западное общество, где нельзя начать день с вопроса "Что нового?", больше не будет западным.